Каюта справа, красивые наличники.
Подруга встала попить водички, да и устала.
Она же не такая,
как вон те столичные,
им все равно из-за полса выебут с ней привычки.
Айда гуляет по ночному городу,
качнем по коробу,
вроде как не быть шлёдом бороду,
ей не понять,
да ну и не хотелось.
Женская логика и горды спелись,
когда ты разделась.
Красавица, душой кривить не буду,
краса лицом, душой галимый бутер.
Грубо,
но тем не менее,
нежно мяукая,
она схватила и загубила,
нежно целуя в губы.
И я дурак,
анул прямо в глаза походу,
а дал бы ходу,
не поднял бы пару стальных котов.
Я знал и видел,
пока играет секс в колонках,
сгорал
твой фитиль,
сгорала ей любовь так громко,
а небеса сгущали
краски к западу уперто.
Я видел,
как твои глаза меня послали к черту,
ты вся
горела, но не тушила свой пожар.
Взяла бы спело, красиво я бы не мешал.
Такой опасный поединок,
и в который раз мы слились
поединно.
Ты издевалась вся, и голосила тонко, меня
давила и трусила, как бессил на ломках.
Каюта справа,
красивые наличники,
поцеловала как-то странно и ушла на
китчен.
Она же не такая, как в антистоличной, задумался,
а у меня походу все отлично.
Когда увидел ее в первый
раз и сон сломала,
она мечтала меня выкупить еще с малу.
Дети-твора бежала мимо павильонов садика, теперь
все по-другому, курим дурь на падиках.
Выбирая правду,
я увидел ее внешность,
казалось,
ничего не надо,
кроме этой
бездны.
Эта изящность, эта оспоримая вечность, я сам
бы толку не нашел бы себе места.
Ты не невеста мне,
не подруга,
я не идол,
но кажется,
я сдался,
меня
взгляд тут выдал.
Я взял тебя за талию и прищурил глаза,
чего-то ждал, но пришла лишь пустота.
В постели склованы
тела, и ты стонала тихо.
По-настоящему всю ночь это последний выход,
на утро все исчезло,
как роса после восьми,
и я так и не познал всей твоей любви.
Я ждал заката,
ебал ее,
веря,
что другая будет ближе.
Боль отпустит завтра,
на номерах гудки,
как будто праздник.
Она хвастала,
ловая,
молчала,
вспоминал все обещания,
что обещали, спиздели во всех аспектах.
Утонул в подъездах,
она на модных тусах,
крапахла
гелем, как все.
Крапила двенадцать, значит,
можно пиздеть по душе, и не нашел ее в себе.
Спасибо за теплоту в январе,
за детей,
которых не хотела,
и не хотела.
Это моя исповедь на грани предела.
Набери,
я вернусь к твоему телу,
давай вспомним,
как
горели.
У меня все слишком охуенно.
Давай опять вернемся к каруселям.
Слышь?
Давай опять вернемся
к каруселям.
Зай! Каюта справа, красивые наличники.
Поцеловала как-то странно и ушла на китчен.
Она же не такая,
как вон те столичные,
задумался.
А у меня, походу, все отлично.