Когда закончилось всё,
мы осознали,
что остались ни с чем.
Генералы делили победу за нашим плечом.
Мы стояли на коленях в храме среди тысяч свечей.
Мы сходили в небо за право пожить ещё.
Корабли уходили без нас, нас не брали на борт.
А с газетов писали, что каждый уцелевший герой.
Нашим домом, похоже, надолго остановился порт.
Града нам была только та, что звалась сестрой.
Это конец войны, несколько лет.
В аду только дождись меня
я по воде.
Приду, как велика земля, где-то цветут сады.
Мне бы дойти туда,
мне бы глоток воды.
Мне отправлены письма,
как испуганные птицы в селках.
Ломали крылья, пропадая в почерневших лесах.
Старуха выносила мёртвых на костлявых руках.
Мы, живые,
теряли разум, заглянув ей в глаза.
Мы стояли по горло в трясине, улыбаясь весне.
Мы глохли от взрывов, мы видели вещие сны.
Мы сжигали деревни, и плавилось солнце в огне.
Слишком много такого, чего знать не должны.
Мы обязаны выжить, просто потому, что нас ждут.
И вдруг всё затихло,
мы не знали,
что конец войны.
Не знали, что конец войны.
Нас оставили там, обрекая на самосуд.
Мы сделали всё, как нужно, и теперь не нужны.
Это конец войны, несколько лет в аду.
Только дождись меня я по воде.
Я жду,
как
велика земля,
где-то цветут сады.
Мне бы дойти туда,
мне бы глоток воды.
Река нас вывела в город вдоль горных цепей.
День за днём оживали кварталы, вставала заря.
Мальчишки гоняли по крышам ручных голубей.
И,
глядя на них,
мы понимали,
что не всё было зря.
Но мы отравлены дурью, мы чужие на этом перу.
Эти марши,
оркестры,
фейерверки,
бомбезных ракет.
Эти флаги с гербами, реющие на ветру.
Это наша страна, которой для нас дела нет.
Это конец войны, несколько лет
в аду.
Только дождись меня я по воде.
Приду я по воде.